О причинах, побудивших меня напечатать этот том
31 октября 2023 г.Размышления Чарльза Бэббиджа об упадке науки в Англии и о некоторых его причинах входят в серию книг HackerNoon. Вы можете перейти к любой главе этой книги здесь. ПРЕДИСЛОВИЕ.
ПРЕДИСЛОВИЕ.
О причинах, побудивших меня напечатать этот том, я мало что могу сказать; мое личное мнение таково, что в конечном итоге это окажет некоторую услугу науке, и без этой веры я бы не взялся за столь неблагодарное задание. Я согласен с мнением некоторых моих друзей, что это слишком верно, чтобы не наживать врагов, хотя я надеюсь, что то, что я написал, не даст справедливого объяснения постоянству таких чувств. Об одном пункте я скажу решительно, он ни в какой степени не связан с вычислительной машиной, над которой я работал; причины, которые привели к этому, действовали давно и привели бы к этому результату, если бы я когда-либо размышлял на эту тему и какова бы ни была судьба моих спекуляций.
Если кто-нибудь попытается объяснить мнения, изложенные на этих страницах, приписав их какому-либо воображаемому обстоятельству, свойственному мне, то, я думаю, он ошибется. То, что наука в Англии долгое время пренебрегалась и приходила в упадок, — это мнение, исходящее не от меня, а разделяемое многими и выраженное более высоким авторитетом, чем мое. Я приведу несколько заметок по этому поводу, которые из-за их разбросанности вряд ли привлекли внимание читателя и которые, в сочетании с фактами, которые я подробно изложил на последующих страницах, будут признаны заслуживающими значительного внимания. Следующий отрывок из статьи «Химия» в «Метрополитанской энциклопедии» написан пером джентльмена, который благодаря своему обширному чтению и знакомству с зарубежными странами в равной мере способен сформировать мнение, заслуживающее уважения. В корне расходясь с ним в отношении причины, мне будет позволено сослаться на него как на высший авторитет в этом факте.
«Завершая этот самый краткий очерк «Истории химии», нам, пожалуй, будет позволено выразить легкий оттенок сожаления, которое, тем не менее, часто проносилось в наших умах в течение последних пяти или шести лет. мы искренне верим в электромагнитные открытия профессора Эрстеда и его последователей, мы, как химики, до сих пор опасаемся, что из-за них наша наука подверглась некоторой степени пренебрежения. По крайней мере, мы отмечаем, что в этот период хорошие химические анализы и исследования в Англии проводились редко, и все же, надо признать, здесь обширное поле для химических открытий. Как скудны наши знания о предполагаемом фторе! Уверены ли мы, что понимаем природу азота? И все же они входят в число наших элементов. Многое было сделано Волластоном, Берцелиусом, Ги-Люссаком, Тенаром, Томсоном, Праутом и другими в отношении учения об определенных пропорциях, но еще остается атомная теория. Является ли она представлением законы природы, или нет?» — ХИМИЯ, ENCYC. МЕТРОП. стр.596.
Когда настоящий том был значительно продвинулся вперед, публика была проинформирована о том, что покойный сэр Хамфри Дэви приступил к работе, имеющей то же название, что и настоящая, и что его чувства были выражены на языке чувств и красноречия. Остается надеяться, что его друзья позволят ему передать его мнение потомкам и что сочинения философа позволят его современникам забыть некоторые деяния президента Королевского общества.
Какова бы ни была судьба этого чрезвычайно интересного документа, мы можем сделать вывод о его мнении по этому вопросу, исходя из настроений, выраженных в его последней работе:
«— Но мы можем напрасно искать философов среди аристократии». — — «Очень немногие люди занимаются наукой с истинным достоинством; ей следуют больше как связанной с целями прибыли, чем с целями славы». — Сэр Х. УТЕШЕНИЯ ДЭВИ В ПУТЕШЕСТВИИ.
Последний авторитетный источник, который я приведу, более ценен из-за разнообразных познаний его автора и из-за большего количества подробностей, в которые он входит. «Как в настоящем «Очерке», так и в нашей статье о СВЕТЕ мы в значительной степени опирались на «ANNALES DE CHEMIE», и мы пользуемся этой ЕДИНСТВЕННОЙ возможностью, чтобы отчетливо признать наши обязательства перед этой превосходно проведенной работой. В отличие от грубого и непереваренного научного материала этого достаточно (нам стыдно это говорить) для ежемесячного и ежеквартального развлечения наших соотечественников, все, что попадает на ЕЕ страницы, по крайней мере тщательно проработано и, за немногими исключениями, имеет безупречные достоинства. оригинальные сообщения, которыми он изобилует, лишь немногие из них могли бы стать первыми академическими сборниками, и если что-то и могло уменьшить наше сожаление по поводу длительного сокрытия этих благородных мемуаров, которым суждено украсить будущие тома мемуаров Института, так это были бы их мастерские рефераты, которые время от времени появляются в АННАЛАХ либо из рук авторов, либо из отчетов, составленных комитетами, назначенными для их рассмотрения; последние действительно являются универсальными образцами в своем роде. и внесли, пожалуй, больший вклад в высокий научный тон французских САВАНС. В самом деле, какой автор напишет все, что в его силах, если он знает, что его работа, если она достойна, будет немедленно доложена комитетом, который вникнет во весь ее смысл; поймите его, каким бы глубоким он ни был: и, не довольствуясь ПРОСТО пониманием его, продолжайте ход мыслей, к которому оно ведет; представить свои открытия и принципы в новом и неожиданном свете; и применить к этому все свои знания о побочных предметах. Мы также не должны упускать из виду нашу признательность очень ценным журналам Поггендорфа и Швайггера. Менее национальные, чем их галльские коллеги, они представляют картину реального прогресса физической науки во всей Европе. Действительно, мы часто удивлялись, видя, с какой быстротой все, даже умеренно ценное, в научных изданиях этой страны попадает на их страницы. Это должно воодушевить наших людей науки. У них более широкая аудитория и более широкие симпатии, чем они, возможно, осознают; и как бы обескураживало общее распространение поверхностных знаний по ряду предметов и почти столь же общее безразличие к глубоким знаниям среди своих соотечественников, они могут быть уверены, что ни факт, который они могут открыть, ни хороший эксперимент они могут создаваться, но мгновенно повторяются, проверяются и комментируются в Германии и, можно добавить, в Италии. Мы хотим, чтобы обязательства были взаимными. Здесь целые ветви континентальных открытий не изучены и даже почти неизвестны, даже по названию. Напрасно скрывать печальную правду. Мы быстро отстаем. В математике мы уже давно натянули поводья и прекратили безнадежную гонку. В химии дела обстоят не намного лучше. Кто может рассказать нам что-нибудь о сульфосолях? Кто объяснит нам законы изоморфизма? Более того, кто из нас хотя бы подтвердил эксперименты Тенара с кислородсодержащими кислотами, эксперименты Эрстеда и Берцелиуса с радикалами земель, эксперименты Балара и Серруласа с соединениями брома и сотни других великолепных исследований в этой увлекательной науке? И нам не нужно здесь останавливаться. Действительно, мало наук, которые не дали бы повода для подобных замечаний. Причины одновременно очевидны и глубоко укоренены; но здесь не место обсуждать их». — «ТРАКТАТ ГЕРШЕЛЯ О ЗВУКЕ», напечатанный в «МЕТРОПОЛИТАНСКОЙ ЭНЦИКЛОПЕДИИ».
Имея такие авторитеты, мне не приходится испытывать больших сомнений относительно факта упадка науки в Англии: то, насколько далеко я мог указать на некоторые из его причин, должно быть предоставлено решать другим.
В последнее время было сделано много нападок на поведение различных научных организаций и их сотрудников, а некоторые из их работ подверглись резкой критике. Для этой цели были реквизированы газеты, журналы, обзоры и брошюры. Некоторые из них были подвергнуты презрению за анонимность. Если факт должен быть установлен свидетельскими показаниями, анонимное утверждение не имеет никакой ценности; если это может быть доказано доказательствами, к которым имеет доступ общественность, то не имеет значения (для дела истины), кто их производит. Вопрос мнения приобретает вес благодаря имени, которое ему присвоено; но цепочка рассуждений одинаково убедительна, кто бы ни был ее автором.
Возможно, для науки было бы лучше, если бы вся критика была признана. Это, несомненно, сделало бы его более зрелым и менее суровым; но, с другой стороны, это имело бы зло, если бы часто вообще подавляло ее, потому что среди низших слоев науки существует «РОД РАЗДРАЖИТЕЛЬНЫЙ», который склонен утверждать, что всякая критика носит личный характер. Очевидно, что в интересах всех, кто боится исследований, продвинуть этот принцип как можно дальше, в то время как те, чьей единственной целью является истина, не могут иметь никаких опасений при самом строгом исследовании. Мало что так сильно отличает философа, как спокойствие, с которым он может отвечать на критику, которую он может счесть незаслуженно суровой. На эти размышления меня навело то обстоятельство, что было публично заявлено, что я был автором нескольких из тех анонимных сочинений, которые считались одними из самых суровых; и это утверждение было тем более вероятным, что я произнес несколько слов, связанных с одним из этих предметов, на последней годовщине Королевского общества. [Я просто заметил, что с Британским музеем заключено соглашение об обмене рукописей Арундела. поскольку их дубликаты (о чем только что заявил президент) было НЕМУДРО; - потому что нельзя было ожидать, что много дубликатов можно найти в такой библиотеке, как библиотека Музея, слабой в физико-математических науках: что это было НЕПРЕДВИДНО и НЕДЕЛОВО; - потому что оно не устанавливало ВРЕМЯ, когда разница должна была быть выплачена, на случай, если их дубликатов окажется недостаточно; и, похоже, не было никаких ФОНДОВ, из которых можно было бы получить деньги; и я добавил, что было бы более выгодно продать рукописи и купить книги, которые мы хотели, вместе с продуктами.] Я надеялся на это. В миниатюрном мире, мире науки, мой характер был достаточно известен, чтобы не стать объектом такой ошибки; и, пользуясь случаем, чтобы исправить это, я добавлю, что в настоящем томе я счел более откровенным упомянуть тех, чью линию поведения я не одобрял или чьи работы я критиковал, чем оставлять на усмотрение других. выводы читателя, которые он мог бы сделать гораздо более обширными, чем я предполагал. Поэтому я надеюсь, что там, где я изобразил виды, ни один человек не будет настолько недобрым по отношению к другим и несправедливым по отношению ко мне, как предположит, что я описал индивидуумов.
Что касается крика против личности, который в последнее время был поднят с целью воспрепятствовать всякому исследованию вопросов научного злоупотребления властью, то будет достаточно нескольких слов.
Я так же сильно, как и любой другой, чувствую не только неуместность, но и несправедливость привнесения частного характера в такие дискуссии. Однако существует правило, слишком устоявшееся, чтобы нуждаться в каких-либо комментариях. Публичный характер каждого государственного служащего является законным предметом обсуждения, и его пригодность или непригодность к должности может быть справедливо оценена любым человеком. Те, чьи слишком чувствительные чувства уклоняются от такого испытания, не имеют права принимать должностное вознаграждение, поскольку знают, что это условие, которому должны подчиняться все, кто получает зарплату из государственной казны.
Тот же принцип в равной степени применим к компаниям, обществам и академиям. Те, из чьего кармана извлекается зарплата и по чьему назначению был назначен офицер, всегда имеют право обсуждать заслуги своих офицеров и способы выполнения ими обязанностей, за выполнение которых им платят.
Этот принцип в равной степени применим как к поведению государственного секретаря, так и к поведению констебля; до секретаря Королевского общества или советника Адмиралтейства.
В отношении почетных офицеров дело обстоит в некоторой степени иначе. Но президент общества, хотя и не получает никакого денежного вознаграждения, занимает свое положение, когда орган, которым он председательствует, обладает высоким авторитетом, к которому будут стремиться многие, которые будут считать себя сполна вознагражденными за время, которое они посвящают делу. должность, по последствиям, связанным с ней в общественной оценке. Следовательно, он несет ответственность перед Обществом за свое поведение на посту председателя.
Есть несколько обществ, в которых секретари и другие должностные лица выполняют очень тяжелые обязанности и где им не помогает целый ряд клерков, и тем не менее им не выплачивается денежное вознаграждение. Наука во многом обязана таким людям, чьим тихим и ненавязчивым трудом осуществляется рутина ее учреждений. Было бы неразумно и неблагодарно судить строго о неосторожности или даже небрежности таких лиц: только веские причины не должны оправдывать такой поступок.
Однако, хотя я и выступаю за принцип обсуждения и исследования в самом широком смысле, поскольку считаю его в равной степени защитой как наших научных, так и наших политических институтов, я надеюсь, что буду использовать его умеренно; и, не имея никаких личных чувств, но живя в общении почти со всеми и в близости с некоторыми из тех, от кого я наиболее сильно отличаюсь, я не буду пытаться свалить воедино все причины жалоб; но, отобрав несколько человек в разных отделах, постарайтесь убедить их, что некоторые изменения существенно необходимы для достижения той самой цели, которую мы оба преследуем столь разными путями.
Я счел необходимым в ходе этой книги поговорить об ушедших; ибо плохое управление Королевским обществом не было полностью результатом даже нынешней гонки. В жизнеописании Янга, включенном в книгу доктора Джонсона, говорится, и я думаю, справедливо, что знаменитая максима «DE MORTUIS NIL NISI BONUM» «кажется, больше отдает женской слабостью, чем мужским разумом». Слабости и безрассудства тех, кто ушёл, могут, без ущерба для общества, быть преданы забвению. Но тот, кто заявляет о восхищении человечества своими добрыми делами, должен доказать свою беспристрастность, бесстрашно осуждая их злые дела. Примите максиму, и хвала мертвым станет ничего не стоит из-за ее всеобщности; а история — более великая басня, чем считалось до сих пор.
Возможно, мне следует извиниться за то большое место, которое я посвятил Королевскому обществу. Конечно, его нынешнее состояние не дает ему права на такое внимание; и я делаю это отчасти из уважения к его прежним заслугам, а отчасти из надежды, что, если такое учреждение может быть полезно науке в наши дни, внимание его членов может быть привлечено к принятию мер по его восстановлению. Возможно, меня можно упрекнуть в том, что я опубликовал выдержки из протокола его заседаний без разрешения его Совета. Спрашивать разрешения у нынешнего Совета было бы бесполезно. Я мог бы, однако, изложить суть того, что извлек, без слов, и никто бы тогда не смог бы упрекнуть меня в каком-либо нарушении наших правил: но против этого было два возражения. Во-первых, невозможно, даже самым откровенным, во всех случаях передать одно и то же чувство на разных языках; и поэтому я счел более справедливым по отношению к тем, от кого я отличался, а также к публике, дать точные слова. Опять же: если бы можно было сделать столь точный пересказ, я все же предпочел бы риск навлечь на себя упрек Королевского общества за это преступление, чем избежать их порицания путем уклонения. То, что я сделал, лежит на моей голове; и я не уклоняюсь от ответственности, связанной с этим.
Если те, чье плохое управление этим Обществом я осуждаю, обвинят меня во враждебности к Королевскому обществу; мой ответ таков: партия, которая ею управляет, не является Королевским обществом; и что я признаю справедливость обвинения только тогда, когда все, познакомившись с разоблаченной мной системой, одобрив ее своим одобрением, присвоят ее себе: событие, о котором мне едва ли нужно добавлять, что я уже ни малейшего ожидания.
О книжной серии HackerNoon: мы предлагаем вам наиболее важные технические, научные и познавательные книги, являющиеся общественным достоянием.
Эта книга является общественным достоянием. Чарльз Бэббидж (1998). Размышления об упадке науки в Англии и некоторых его причинах. Урбана, Иллинойс: Проект Гутенберг. Получено https://www.gutenberg.org/cache/epub/1216/pg1216-images.html.
Эта электронная книга предназначена для использования кем угодно и где угодно, бесплатно и практически без каких-либо ограничений. Вы можете скопировать ее, отдать или повторно использовать в соответствии с условиями лицензии Project Gutenberg, включенной в данную электронную книгу или на сайте www.gutenberg.org< /a>, расположенный по адресу https://www.gutenberg.org/policy/license.html
Оригинал