Bonadventure прошел именно там, где еще плавала бутылка.

Покинутая Жюлем Верном книга входит в серию книг HackerNoon. Вы можете перейти к любой главе этой книги здесь. ГЛАВА XIII

ГЛАВА XIII

Отъезд решен – Предположения – Подготовка – Трое пассажиров – Первая ночь – Вторая ночь – Остров Табор – Обыск на берегу – Обыск в лесу – Никто – Животные – Растения – Жилище – Заброшено.

"Отверженный!" — воскликнул Пенкроф. "ушел на этот остров Табор, не более чем в двухстах милях от нас! Ах, капитан Хардинг, теперь вы не будете препятствовать моему отъезду."

«Нет, Пенкроф, — ответил Сайрус Хардинг. "и вы должны отправиться как можно скорее."

"Завтра?"

"Завтра!"

Инженер все еще держал в руке бумагу, которую он вынул из бутылки. Он задумался на несколько мгновений, затем продолжил:

«Из этого документа, друзья мои, из того, как он сформулирован, мы можем заключить следующее: во-первых, что потерпевший кораблекрушение на острове Табор — человек, обладающий значительными познаниями в навигации, так как он дает широту и долготу острова точно так, как мы сами его нашли, и с точностью до секунды; во-вторых, что он либо англичанин, либо американец, так как документ написан на английском языке."

"Это совершенно логично," ответил Спилет; "и присутствие этого потерпевшего кораблекрушение объясняет прибытие чемодана к берегам нашего острова. Там должно быть крушение, раз есть потерпевший кораблекрушение. Что касается последнего, кем бы он ни был, ему повезло, что Пенкроф думал о том, чтобы построить эту лодку и испытать ее сегодня же, потому что днем ​​позже эта бутылка могла бы разбиться о камни."

"Действительно, - сказал Герберт, - это удачный шанс, что Bonadventure прошел именно там, где бутылка все еще плавала!"

"Не кажется ли вам это странным?" — спросил Хардинг Пенкрофа.

"Похоже, повезло, вот и все", - ответил моряк. "Вы видите в этом что-нибудь экстраординарное, капитан? Бутылка должна куда-то деться, а почему не сюда, как и куда угодно?"

"Возможно, вы правы, Пенкроф," ответил инженер; "и еще-"

«Но, — заметил Герберт, — нет никаких доказательств того, что эта бутылка долго плавала в море».

«Ничего», — ответил Гидеон Спилетт; "а документ, похоже, был написан совсем недавно. Что ты думаешь об этом, Сайрус?"

«Трудно сказать, и, кроме того, мы скоро узнаем», — ответил Хардинг.

Во время этого разговора Пенкроф не оставался бездействующим. Он развернул судно, и Bonadventure под всеми парусами быстро мчался к мысу Когтя.

Все думали о потерпевших кораблекрушение на острове Табор. Должны ли они успеть спасти его? Это было большим событием в жизни колонистов! Сами они были всего лишь потерпевшими кораблекрушение, но следовало опасаться, что другому, возможно, не так повезло, и их долг состоял в том, чтобы прийти ему на помощь.

Claw Cape был сложен вдвое, и около четырех часов Bonadventure бросил якорь в устье Милосердия.

В тот же вечер были сделаны приготовления к новой экспедиции. Лучше всего было, чтобы Пенкроф и Герберт, умевшие управлять судном, предприняли путешествие в одиночку. Отправившись в путь на следующий день, 10 октября, они прибудут 13-го, так как при нынешнем ветре потребуется не более сорока восьми часов, чтобы пройти этот переход в сто пятьдесят миль. Один день на острове, три или четыре, чтобы вернуться, они могли поэтому надеяться, что 17-го они снова достигнут острова Линкольна. Погода была хорошая, барометр поднимался, ветер казался устойчивым, тогда все было на стороне этих смельчаков, которых акт человечности уносил далеко от их острова.

Таким образом, было решено, что Сайрус Хардинг, Наб и Гидеон Спилетт останутся в Гранит-Хаусе, но было высказано возражение, и Спилетт, который не забыл о своей работе репортером в New York Herald< /em>, заявив[Pg 144], что он скорее пойдет вплавь, чем упустит такую ​​возможность, его допустили к участию в плавании.

Вечер был занят перевозкой на борт Bonadventure предметов постельного белья, утвари, оружия, боеприпасов, компаса, провизии на неделю, и, быстро завершив это дело, колонисты поднялись в Гранитный Дом. .

На следующий день, в пять часов утра, не без волнений с обеих сторон было произнесено прощание, и Пенкроф отплыл к мысу Когтя, который пришлось обогнуть, чтобы проследовать на юг. -запад.

Bonadventure находился уже в четверти мили от берега, когда пассажиры заметили на высотах Гранитного Дома двух мужчин, машущих им на прощание; это были Сайрус Хардинг и Наб.

"Наши друзья, — воскликнул Спилет, — это наша первая разлука за пятнадцать месяцев".

Пенкроф, репортер, и Герберт помахали в ответ, и Гранитный Дом вскоре исчез за высокими скалами мыса.

В первой половине дня Bonadventure все еще находился в поле зрения южного побережья острова Линкольна, который вскоре стал похож на зеленую корзину с горой Франклин, возвышающейся из центра. Высоты, уменьшенные с расстоянием, не выглядели так, чтобы соблазнить суда зайти сюда. Рептилийный Край был пройден примерно за час, правда, на расстоянии около десяти миль.

На таком расстоянии уже нельзя было ничего различить от Западного побережья, которое тянулось вдаль до хребтов горы Франклин, а через три часа после того, как последний остров Линкольна ушел за горизонт.

The Bonadventure вел себя превосходно. Перепрыгивая через волны, она быстро шла своим курсом. Пенкроф поднял фок и, следуя компасу, следовал прямолинейному курсу. Время от времени Герберт сменял его у руля, и рука юноши была настолько твердой, что матросу не к чему было придраться.

Гидеон Спилет иногда болтал с одним, иногда с другим, если хотел, помогал с веревками, и капитан Пенкроф был вполне доволен своей командой.

[стр. 145]

ОТЪЕЗД

Вечером в сумерках появился полумесяц, который не будет в своей первой четверти до 16-го числа и вскоре снова зайдет. Ночь была темная, но звездная, и следующий день снова обещал быть прекрасным.

Пенкроф предусмотрительно опустил фок, не желая, чтобы его застиг внезапный порыв ветра, имея при себе слишком много парусины; Возможно, в такую ​​спокойную ночь это была излишняя предосторожность, но Пенкроф был расчетливым моряком, и его нельзя в этом винить.

Репортер проспал часть ночи. Пенкроф и Герберт по очереди сидели у руля по два часа каждый. Моряк доверял Герберту, как самому себе, и его доверие оправдывалось хладнокровием и рассудительностью юноши. Пенкроф давал ему указания, как командир, своему рулевому, а Герберт ни разу не позволил Bonadventure отклониться ни на шаг. Ночь прошла спокойно, как и день 12 октября. Юго-восточное направление строго выдерживалось, если Bonadventure не попадет в какое-то неизвестное течение, она окажется в пределах видимости острова Табор.

Что касается моря, по которому тогда плыл корабль, то оно было совершенно безлюдным. Время от времени в пределах выстрела пролетали огромные альбатросы или фрегаты, и Гидеон Спилет задавался вопросом, не одному ли из них он доверил свое последнее письмо, адресованное Нью-Йорк Геральд. Эти птицы были единственными обитателями этой части океана между Табором и островом Линкольн.

«И тем не менее, — заметил Герберт, — это время, когда китобои обычно направляются в южную часть Тихого океана. Действительно, я не думаю, что может быть более пустынное море, чем это».

"Это не так пустынно, как все это," ответил Пенкроф.

"Что вы имеете в виду?" — спросил репортер.

"Мы на нем. Вы принимаете наше судно за обломки, а нас за морских свиней?"

И Пенкроф рассмеялся над его шуткой.

К вечеру, по расчетам, считалось, что Bonadventure преодолела расстояние в сто двадцать миль с момента своего отплытия от острова Линкольн, то есть за тридцать шесть часов. , что дало бы ей скорость от трех до четырех узлов в час. Ветер был очень слабым и вскоре мог совсем стихнуть. Однако была надежда, что на следующее утро, к рассвету, если расчет был правильным и курс верным, они увидят остров Табор.

Ни Гидеон Спилетт, ни Герберт, ни Пенкроф не спали в ту ночь. В ожидании завтрашнего дня они не могли не испытывать волнения. В их предприятии было столько неуверенности! Были ли они рядом с островом Табор? Был ли остров все еще населен потерпевшими кораблекрушение, на помощь которым они пришли? Кто был этот человек? Не потревожит ли его присутствие маленькую колонию, до того сплоченную? Кроме того, согласится ли он обменять свою тюрьму на другую? Все эти вопросы, ответы на которые, без сомнения, будут получены на следующий день, держали их в напряжении, и на рассвете все они устремили свой взор на западный горизонт.

"Земля!" — закричал Пенкроф около шести часов утра.

И было невозможно, чтобы Пенкроф ошибся, было очевидно, что там есть земля. Представьте себе радость маленькой команды Bonadventure. Через несколько часов они приземлятся на берегу острова!

Низкий берег острова Табор, едва выступающий из моря, находился не более чем в пятнадцати милях от нас.

Голова Bonadventure, которая находилась немного южнее острова, была обращена прямо к нему, и когда солнце восходило на востоке, его лучи падали на один или два мыса. .

«Этот остров гораздо менее важен, чем остров Линкольна, — заметил Герберт, — и, вероятно, он, как и наш, возник из-за какой-то подводной конвульсии».

В одиннадцать часов Bonadventure находился не более чем в двух милях от него, и Пенкроф, выискивая подходящее место для посадки, очень осторожно продвигался по неизвестным водам. Теперь можно было осмотреть весь остров, и на нем можно было увидеть группы эвкалиптов и других больших деревьев того же вида, что и на острове Линкольна. Но поразительно было то, что ни дыма, свидетельствующего о том, что остров обитаем, не поднялось, ни в какой точке берега не появился сигнал!

И все же документ был достаточно ясен; был потерпевший кораблекрушение, и этот потерпевший кораблекрушение должен был быть начеку.

Тем временем Bonadventure вошла в извилистые [Pg 148] протоки среди рифов, и Пенкроф с величайшей осторожностью наблюдал за каждым поворотом. Он поставил Герберта у руля, выстроившись на носу, осматривая воду, а сам держал фал в руке, готовый в любой момент спустить парус. Гедеон Спилетт в бинокль жадно осматривал берег, но ничего не замечал.

Однако около двенадцати часов киль Bonadventure заскрипел о днище. Якорь был отпущен, паруса свернуты, и команда маленького судна высадилась на берег.

И не было никаких оснований сомневаться, что это остров Табор, поскольку согласно самым последним картам в этой части Тихого океана между Новой Зеландией и американским побережьем не было никакого острова.

Судно было надежно пришвартовано, чтобы не было опасности, что его унесет отступающий прилив; затем Пенкроф и его спутники, хорошо вооруженные, поднялись на берег, чтобы подняться на высоту около двухсот пятидесяти или трехсот футов, которая возвышалась на расстоянии полумили.

"С вершины этого холма, — сказал Спилет, — мы, без сомнения, можем получить полный обзор острова, что значительно облегчит наши поиски".

"Чтобы сделать здесь, - ответил Герберт, - то, что капитан Хардинг сделал самым первым делом на острове Линкольна, взобравшись на гору Франклин".

"Именно так," ответил репортер; "и это лучший план дальнейших действий."

Разговаривая таким образом, исследователи двинулись по поляне, которая заканчивалась у подножия холма. Вокруг них порхали стаи сизых голубей и морских ласточек, подобных тем, что обитают на острове Линкольна. Под лесом, окаймлявшим поляну слева, было слышно, как шелестят кусты и видна колышущаяся трава, что указывало на присутствие пугливых животных, но еще ничего не указывало на то, что остров был обитаем.

Добравшись до подножия холма, Пенкроф, Спилетт и Герберт поднялись на него за несколько минут и с тревогой оглядели горизонт.

[стр. 149]

РЯДОМ С ОСТРОВОМ

Они находились на островке, окружность которого не превышала шести миль, его форма почти не ограничивалась мысами или мысами, заливами или ручьями, а представляла собой удлиненный овал. Кругом одинокое море простиралось до пределов горизонта. Ни земли, ни даже паруса не было видно.

Этот лесной островок не отличался разнообразными чертами острова Линкольн, засушливого и дикого с одной стороны, но плодородного и богатого с другой. Наоборот, это была однородная масса зелени, из которой возвышались два или три невысоких холма. Наискось к овалу острова бежал ручей через широкий луг, впадающий в море на западе узким устьем.

"Домен ограничен", — сказал Герберт.

«Да», — ответил Пенкроф. "Это было бы слишком мало для нас."

«Кроме того, — сказал репортер, — он кажется необитаемым».

«Действительно, — ответил Герберт, — ничто здесь не выдает присутствия человека».

"Давайте спустимся, — сказал Пенкроф, — и поищем".

Моряк и двое его товарищей вернулись на берег, к тому месту, где они оставили Бонаприключение.

Они решили совершить путешествие по острову пешком, прежде чем исследовать его внутренние районы, чтобы ни одно место не ускользнуло от их исследований. По берегу было легко идти, и лишь в некоторых местах путь им преграждали большие скалы, которые, впрочем, они легко обходили. Путешественники двинулись на юг, тревожа многочисленные стаи морских птиц и стада тюленей, которые бросались в море, как только замечали пришельцев на расстоянии.

"Эти звери вон там, — заметил репортер, — не в первый раз видят людей. Они боятся их, поэтому должны знать их".

Через час после отплытия они достигли южной оконечности островка, оканчивающегося острым мысом, и двинулись на север вдоль западного побережья, в равной степени состоящего из песка и скал, фон которого окаймляли густые леса.

Ни в какой части не было ни следа жилья, ни следа человеческой ноги на берегу острова, который после четырехчасовой ходьбы полностью обошелся.

Это было, мягко говоря, очень необычно, и они были вынуждены поверить, что остров Табор не был или больше не был обитаем. Может быть, в конце концов, документу уже было несколько месяцев или несколько лет, и в этом случае возможно, что потерпевший крушение имел возможность вернуться в свою страну, или что он умер от нищеты. /p>

Пенкрофт, Спилет и Герберт, выстраивая более или менее вероятные предположения, быстро пообедали на борту Bonadventure, чтобы иметь возможность продолжить экскурсию до наступления темноты. Это было сделано в пять часов вечера, в этот час они вошли в лес.

Многочисленные животные бежали при их приближении, главным образом, можно сказать, одни только козы и свиньи, которые, как нетрудно было заметить, принадлежали к европейским видам.

Несомненно, какой-то китобой высадил их на остров, где они быстро размножились. Герберт решил поймать одного или двух живых и вернуть их на остров Линкольна.

Не было уже сомнения в том, что люди в то или иное время посещали этот островок, и это становилось еще более очевидным, когда показались протоптанные в лесу тропы, поваленные деревья и повсюду следы руки человека; но деревья гнили и были срублены много лет назад; следы топора покрылись мхом, а на дорожках росла длинная и густая трава, так что найти их было трудно.

«Но, — заметил Гидеон Спилетт, — это доказывает не только то, что люди высадились на острове, но и то, что они жили на нем какое-то время. Итак, кто же были эти люди? Сколько их осталось?» /п>

"В документе, — сказал Герберт, — говорится только об одном потерпевшем кораблекрушение".

"Ну, если он все еще на острове," ответил Пенкроф, "это невозможно, но мы должны найти его."

Исследование было продолжено. Моряк и его спутники, естественно, следовали по маршруту, который пересекал остров по диагонали, и, таким образом, они были вынуждены следовать по течению реки, которая текла к морю.

Если животные европейского происхождения, созданные руками человека, неопровержимо доказывали, что люди уже посещали остров, то несколько образцов растительного царства ничуть не доказывают этого. Кое-где среди полян было видно, что почва была засажена кулинарными растениями, вероятно, в то же отдаленное время.

Какова же была радость Герберта, когда он узнал картофель, цикорий, щавель, морковь, капусту и репу, семян которых было достаточно, чтобы собрать семена, чтобы обогатить почву острова Линкольна.